Дело было на Донбассе. Воспоминания бойца технического фронта

о работе на одном из флагманов отечественной химической промышленности, крупнейшем химическом предприятии страны, работодателе и налогоплательщике, известном высокой культурой производства, где высоко ценят своих работников и вообще трепетно относятся к общечеловеческим ценностям (по материалам Интернета).

A.S. Почему я взялся за перо (вернее за клаву)? Ведь события эти давно уже прошли, и мы, вернувшиеся в почти здравом уме домой, уже давно отвеселились по этому поводу на кухнях и в офисах за рюмочкой "лекарства".

Но всякий раз, когда слышал о том, какими хорошими и рачительными (а иногда даже талантливыми и гениальными) хозяйственниками являются некоторые наши, скажем так, донецкие "проффесионалы", я вспоминал пару-тройку эпизодов из своей работы на одном химическом предприятии в Донецкой области (назовем его для конспирации Концерн).

Потом вспоминал по другому поводу, потом по третьему… и меня в конце-концов спросили "Можешь записать?"

А почему бы и нет?

(Осторожно! В тексте может встретиться ненормативная лексика и специфические технические термины)

Можете, конечно, сказать, что я – выходец из предприятия, на котором сохранились некие остатки социализма, и не знаю, какая она жизнь есть суровая.

Но не только я, а и представители других предприятий (государственных, акционерных, частных), люди из разных регионов (Киев, Сумы, Харьков, Днепропетровск, Николаев) смотрели безумными глазами на окружившую их обстановочку. И чувствовали мы, что теряем связь с реальностью. И характеризовали её одними словами.

А харьковский котельщик, после общения с руководством Концерна, стоя посреди цеха сказал: "Пи…ц! В первый раз заказчик не дает мне толком отладить установку!".

А двигателисты возмущались без меры, когда выяснилось, что работники Концерна перевели подшипники их двигателя на стружку потому, что не обратили внимания на сигнализацию (у них на Концерне, видите ли, предупредительная сигнализация никого ни к чему не обязывает) и не осмотрели стружкоуловители (инструкцию не прочитали).

Потом работники Концерна просто забили болт (в прямом смысле этого выражения) в один из клапанов стравливания воздуха потому, что он срабатывал и им мешал.

И наконец, непонятным для двигателистов образом, специалисты Концерна превратили внутренности двигателя в пыль и лоскуты.

В первое же мое посещение ТЭЦ Концерна (так сказать энергетическое сердце предприятия) один из котлов встретил меня шикарной струей пара из пароперегревателя (всего-то 40 атмосфер и 250°С). Из экономайзера последнего котла в цех лилась горячая вода (до 200°С). Она разлилась лужей по полу, и временный насос выкачивал её из приямка прямо на улицу. Впрочем, лужи в цеху по разным причинам образовывались так часто, что "временный" насос уже жил в нем вечно. Остальное – мелочи. Ну, из узла питания еще одного котла в цех била, ну небольшая, струйка воды (104°С).

А два из девяти котлов местные начали резать, когда в соседнем цеху стали собирать когенерационную газотурбинную установку, поскольку котлы эти восстановлению уже не подлежали.

Изоляция была не просто старой конструкции, а очень старой конструкции (чесслово не знал до тех пор, что трубопроводы все ещё могли обкладывать кирпичами и обмазывать огнеупорной глиной). Кое-где она потрескалась, осыпалась и просто отсутствовала, и когда мы осматривали клапан на паропроводе я чуть не задел, извините, седалищем голую трубу с технологическим паром (где-то 250°С). Ну, это еще ничего. Мой коллега при осмотре эстакады вслед за местным работником стал ногой на трубу, прилип к ней подошвой, и таким образом оставил свой след в истории Концерна.

Но все равно он еще легко отделался: местный инженер рассказывал, что они все время проваливаются на этих эстакадах, поскольку те давно сгнили, и его ноги по колени поцарапаны и побиты.

В ответ на мое недоумение мой коллега из Харькова заметил, что местные сказали ему по секрету, что из всех котлов ТЭЦ только два-три получили разрешение на работу от Госнадзорохрантруда.

"Это еще что, – сказал один из двигателистов, – ты бы видел, какой бухой инспектор принимал пожарную сигнализацию. А после того как они зимой в насквозь промерзшем цеху заливали бетонные фундаменты, я вообще ничему не удивляюсь".

Положа руку на сердце, честно скажу, что не только у работников Концерна, но и у сторонних организаций было много проколов, ляпов, поломок и недочетов.

Местные работяги, впрочем, говорили, что эти поломки пустяки, а вот у них во время пуска завода, и емкость могла по территории пролететь. А когда на трубе образовался свищ, и слегка (ну немножечко, ну чуть-чуть) взорвалась воздухо-водородная смесь, то полетели уже деревья с эстакадами.

В общем, "отличились" тогда все. Но, другие, по-крайней мере не лезут в образцы и не строят из себя примеры для подражания.

Руководство Концерна можно условно поделить на две неравные части. Первая (два-три руководителя) имели какие-то акции предприятия и потому обладали иммунитетом и неприкосновенностью.

Вторая акций не имела, и потому менялась очень быстро. У меня создалось такое впечатление, что периодичность их смены составляла полгода-год. Сегодня директор, едет по заводу на машине, – завтра с противогазом и в кроссовках идёт пешком.

Была даже шутка, что зная о своей неминуемой отставке, начальники, пока их не вышибли, с самого начала старались заработать на дом, квартиру, дачу, машину и такое прочее.

Руководство у Концерна (как и положено донецким) было суровым.

Помню разнос, который вице-президент Концерна устроил одному из директоров предприятия (заму технического директора, между прочим). За полчаса (может и меньше, но мне так показалось, а сколько это длилось для виновника "торжества" не знаю) он ни разу не повторился и продемонстрировал всю мощь и разнообразие мата.

Впрочем, тогда в паре с вице-президентом выступал руководитель, отвечающий за технику безопасности, и когда первый выдыхался, он бросал со своего места "А еще этот…", и взведенный с пол-оборота вице-президент начинал заново. Но все же он окончательно выдохся, устал и начал наконец-то решать насущные технические проблемы. Тогда руководитель по технике безопасности, увидев, что бурю уже не вызвать, встал и со словами "Похоже мне здесь больше делать нечего" удалился.

На совещаниях обычно доносилось требование руководства до подчиненных и устанавливались сроки выполнения. Замечания и возражения не принимались и в протокол не записывались.

Как-то представитель предприятия, ответственный за выполнения наладочных работ, после длинного матерного демарша в свою сторону со стороны одного из начальников Концерна "имел наглость" заметить, что не только они одни тормозят работы, Концерн тоже много в чем лоханулся. Я, честно говоря, на минуту понадеялся, что руководящее лицо Концерна сейчас хватит удар (на столько бурной была его реакция), оно грохнется под стол и надолго попадет в больницу, и можно будет хотя бы работать не в столь экспрессивной обстановке.

Но нет! Этим его не проймешь!

Бурная сцена закончилась словами: "Запишите в протокол, представителю, выполнить работы до…". А другое высокопоставленное лицо Концерна нравоучительно заметило полноправному представителю иного предприятия, что у них в Концерне, когда старшие говорят, младшие слушают и выполняют.

В другой день я стал свидетелем горячего спора между директором ремонтного завода, который требовал немедленного выполнения работ, и его подчиненным, который объяснял, почему он этого не может выполнить (не было материалов и людей). Спор закончился словами директора: "Я сейчас выйду покурить, а у тебя есть десять минут, чтобы передумать."

Впрочем, протокол совещаний иногда писался постфактум, и руководство Концерна вставляло туда любые выгодные ему пункты, которые представители подрядных организаций отказывались подписывать, поскольку их часто ставили перед фактом. Тогда руководство Концерна слало во все организации гневные письма с угрозами.

Письма эти достойны быть опубликованными в отдельном собрании сочинений эпистолярного жанра. К примеру, когда такое гневное писмо пришло начальнику одного управления, он ограничился тем, что отметил в нем все грамматические ошибки и отправил этот простреленный в нескольких местах красной ручкой документ исполнителям.

Впрочем, после получения достойного отпора воинственный пыл руководства Концерна мог сильно уменьшиться. Однажды вице-президент Концерна орал на совещании, что "я лично позвоню этой с…ке (директору одного предприятия) и этому коз…лу (генеральному директору другого предприятия), вытащу их з…цы из бань, где они сейчас с девками сидят, и они завтра будут стоять здесь передо мной и отвечать". Но на следующий день, естественно никто не приехал, а указанный руководитель выдал нам фразу: "Я вчера беседовал с господином (директор одного предприятия) и господином (генеральный директор другого предприятия) и они пояснили мне…".

Самое шикарное совещание, которое до сих пор вспоминают мои коллеги, прошло без моего участия. Но мне рассказали, как всё тот же вице-президент Концерна сел на председательствующее место и долго-долго материл по очереди всех присутствующих. В конце-концов он выдохся, обвел собравшихся красными, выпученными глазами и пролаял; "Ну вас на х…й. Я уеб…л". Встал и ушёл.

Но руководство Концерна мгновенно тушевалось, когда приезжал тогдашний владелец почти всех акций Концерна, видный деятель Партии Регионов, которого для конспирации называли "папа".

Окончание следует