Здравствуйте, Леонид Данилович! Янукович идет путем Кучмы, только быстрее

Смысл одного из ключевых обобщений Токвиля звучит примерно так — республиканцы в Европе должны понять, что избираемая власть должна быть сначала ограничена. Собственно говоря, эта формула Токвиля полностью описывает проблематику настоящей заметки.

Нижеследующий текст лишь иллюстрирует то, как именно клубится, змеится и вообще происходит эта проблематика у нас на замечательных примерах Леонида Даниловича Кучмы и Виктора Федоровича Януковича. Проблематика эта особенно актуальна в связи с перспективами Януковича в качестве президента.

Республиканцы в Европе

Республиканцы в Европе, которым адресовал свои выводы Токвиль, радикально отличались от своих коллег в США тем, что выступая против монархии, они считали панацеей прямые выборы политической власти. То есть - тот же король, только всенародно избранный.

Их понимание «суверенитета народа» хорошо проявилось во время Французской революции, когда разного рода революционеры занимались в основном тем, что самозабвенно рубили друг другу головы. «Суверенитет народа» означал для них, что «народ» в лице его избранников может вытворять, что захочет.

Американская революция понимала суверенитет наоборот — у государства нет власти просто так рубить головы кому попало, поскольку суверенитет находится у народа. Именно поэтому избранники народа могут делать только то, что им написали на бумажке.

Токвиль, изучив единственный на тот момент демократический опыт США, говорит европейским республиканцам, что выборность власти не имеет смысла без ее ограничения. Что такое «ограничение»? Это и есть "суверенитет по-американски", то есть четкое представление о том, для чего именно избирается власть.

Ограничение подразумевает, что политическая власть избирается только для выполнения тех функций, которые ей предписаны. Собственно, такое ограничение и было сделано двумя американскими конституциями. Без него выборная власть всегда вырождается в диктатуру. Дальнейшая история подтвердила правоту Токвиля.

Причина вырождения неограниченной «демократической» власти очевидна. Состоит она в том, что все люди — разные, они имеют разные интересы и цели. Хуже того, все эти цели и интересы постоянно меняются. Невыборной диктатуре, в общем-то плевать на эти обстоятельства. Она легко может приносить в жертву интересы значительных групп и подменять цели людей своими собственными. На то она и диктатура.

Но как только появляются выборы, политическая власть начинает стараться угодить избирателям. Поскольку это невозможно, возникает потребность в жертве чьими-то интересами. Ну, а поскольку жертвы тоже не одобряются, остается опять переходить к диктатуре.

Собственно, история той же Франции и, особенно, Латинской Америки хорошо иллюстрирует эту цикличность. В свое время Хайек вызвал большое неудовольствие у «прогрессивной общественности» тем, что показал, что нацисты в Германии и фашисты в Италии просто довели до конца политику местных социалистов, которые не решались на некоторые не совсем приличные методы.

В правильно ограниченном государстве такая цикличность отсутствует. Ограниченное государство говорит своим избирателям: «мы здесь занимаемся вот этим, вот этим и вот этим, а все остальное — это ваше собственное дело».

Конечно, даже ограниченное государство изо всех сил стремится опять стать неограниченным, что демонстрируют те же США, но эта проблема сейчас находится за пределами темы этой заметки.

Разумеется, ограниченность государства достигается, прежде всего, развитым гражданским обществом. Яркий пример этого — Британия. Государство ограничено тем, что ему остается весьма мало места в жизни человека.

В нашем случае мы говорим о другом - об отсутствии ограниченности государства даже на уровне идеи, что было присуще как «республиканцам в Европе» в 19 и частично в 20 веках, так и нашим «республиканцам» во время и после развала СССР.

Кучма

Советский Союз был диктатурой и первое, чего потребовали наши республиканцы при его развале - свободные выборы. Не ограничив государство и заведя у себя свободные выборы, мы включили механизм политических циклов.

Понятно, что эти циклы проявляются по-разному и «диктатура» не обязательно означает танки на улицах и комендантский час. Речь идет о неких тенденциях и их реализации в виде формальных или фактических полномочий, а также практике их применения.

В нашей стране эти циклы находят свое отражение в президентских выборах, но, как мы увидим, даже в рамках каденции одного президента соседствуют противоположные тенденции. Более того, эти тенденции никогда не доходят до своего полного выражения.

Кучма начал свою карьеру в момент «угара перестройки», когда многие говорили «вот до чего довела ваша демократия». Кучма стал премьером, мало того, премьером с чрезвычайными подномочиями. Правительство имело право издавать декреты, имеющие силу закона. Законодательная власть не действовала, с формальной точки зрения это была типичная диктатура.

Задача Кучмы состояла в том, чтобы найти тех, чьими интересами можно пожертвовать. Однако, на тот момент наши бюрократы еще не понимали, как устроено и как работает государство. Поэтому в жертву были принесены интересы всех, прежде всего — инфраструктура советского времени. Украинцы мало зарабатывали, но зато они не платили налогов, не платили за газ, свет и т.п.

В качестве инструмента перераспределения использовалась инфляция, которая затем вышла из-под контроля, превратилась в гиперинфляцию и разрушила денежную систему.

Затем Кучма ушел в отставку, опять стал премьером (уже без суперполномочий), опять ушел и наконец появился на горизонте в виде кандидата в президенты. На этот раз он вынужден был работать с электоратом, то есть обещать всем все.

Тогда модными были заводы и фабрики (интересно, что наши донецкие, похоже, не заметили, что эта мода прошла), которые должны были работать. Считалось, что если они будут работать, то все будет хорошо. Кучма и пообещал всем «порядок и порядочность». Под порядком понимались работающие заводы, а под порядочностью то, что хорошо от них будет всем без исключения.

Задача Кучмы состояла теперь в том, чтобы раздавать блага. Однако, для того, чтобы их раздавать их нужно было сначала отобрать. Поэтому в 1994 году возник госбюджет и, вскоре, НДС в качестве его наполнителя. Особенностью НДС, как известно, является то, что его платят все — хоть ты в теневой экономике работаешь, хоть не в теневой. В такой стране, как наша, это обстоятельство создает универсальный источник средств, которые затем можно раздавать.

Однако, уже в 1995-м стало ясно, что правильно раздать всем, чтобы все были довольны, не получается. Тогда же у нас окончательно оформились так называемые ФПГ, которые стали излюбленной темой отечественной аналитики. Эти зловредные ФПГ давили на правительство, парламент и президента.

Поэтому в 1995 году было подписано конституционное соглашение, а в 1996-м — принята конституция. Задача этих документов состояла в том, чтобы установить штатное расписание начальников для того, чтобы было ясно, куда и кому положено давить.

Первоначальный проект предусматривал президентскую республику, однако затем она была заменена знакомой нам теперь схемой, когда президент всем управляет, но остается вне досягаемости. Это был гениальный маневр Кучмы.

Этот маневр внес «баланс» внутрь самой системы. В президентской или парламентской республике ясно, кто за все отвечает — это президент или, соответственно, премьер. Поэтому политические циклы здесь имеют четко выраженную связь с персонами и выборами.

В системе, созданной Кучмой, президент как бы оставался вне процесса, имея, при этом, все возможности им руководить. Теперь успехи и неудачи в раздаче слонов не могли однозначно связываться только с личностью президента. Точнее сказать, в случае успеха президент всегда мог приписать его себе, в случае неудачи — свалить на подчиненных.

На полях отметим, что страны, страдающие от политических циклов, обычно имеют довольно замысловатые конституционные модели. Видно, не один Кучма такой мудрый.

Финт оказался настолько удачным, что позволил Кучме выиграть выборы у самого себя в 1999 году. Однако, маятник все равно неумолимо тянуло в сторону «диктатуры». Необходимость поиска и принесения жертв «обнулили» выборы 2004-го и политреформа.

Ситуация снова повернулась лицом к избирателю и символом времени стала лучший обещатель всех времен и народов — Тимошенко.

Янукович

Принято считать, что победа Януковича — это поворот в сторону диктатуры. Однако, кажется, что это не совсем так. Образно выражаясь, похоже, что маятник стал качаться чаще.

В президентстве Януковича присутствуют обе составляющие. Янукович повторяет в ускоренном темпе все то, что делал до него Кучма. Правда, скажем так, делает он это значительно хуже.

С одной стороны, Янукович должен искать тех, кого можно принести в жертву. Очевидно, что поиск остановился на Тимошенко и ее людях. Ту же тенденцию олицетворяет Азаров со своей экономической политикой в которой в роли жертв выступает все население.

С другой стороны, более преобладающей тенденцией является попытка президента отстраниться от происходящего. Прежде всего, это выражается в замечательной идее об отмене политреформы (то есть восстановления «баланса» времен Кучмы).

Сюда же относится усиление СНБО, - органа, находящегося вне логики государственной машины, а также принятие закона о национальной безопасности, по которому к этой категории относится просто все. Нельзя не заметить и удивительную идею «национальных проектов» им.Каськива, которые будут осуществляться под руководством президента и, как нам обещают, без участия государственного бюджета.

Таким образом, у президента есть собственный «экономический блок», независимый инструмент для высказывания позиции в виде СНБО и, в случае отмены политреформы, удобная роль арбитра.

Мне могут сказать, что Янукович и Азаров (или кто там будет после него) просто играют в доброго и злого следователя. Разумеется. Но эта игра возможна и полезна только тогда, когда нужно обмануть подследственного, то есть тогда, когда он сам имеет значение.

При диктатуре мнением подследственных никто особенно не интересуется. Таким образом, тенденция «отделения» президента — это тенденция ориентации на избирателя, она противоположна «диктатуре».

Кроме того, похоже, что со времен Кучмы обстоятельства, в которых приходится работать, несколько изменились.

Во-первых, группы, которые оказывают давление и ожидаютрешения в свою пользу, сегодня несравненно сильнее. Кучма не только присутствовал при рождении этих групп, но и сам выращивал их (этим наблюдением я обязан В.Дубровскому).

У Януковича совсем другая ситуация. Эти группы считают, что он им обязан. Сила этих групп ясно проявилась в брутальном скандале с Стокгольмским судом, который открыто бьет по репутации власти.

Во-вторых, мы видим, что никакой дисциплинированной команды у президента нет. Все эти «соратники» Виктора Федоровича на самом деле не более, чем попутчики и при первых же неприятностях покинут его. Не добавляет им верности и желание президента дистанцироваться от них и стать «над схваткой».

В-третьих, донецким просто нечем вводить жесткие порядки. Слово милиция является синонимом слова коррупция, а других инструментов у них нет.

В-четвертых, донецкие не умеют работать с политическими проблемами. Да, они быстро «решают вопросы» кавалерийским наскоком, но решается только «заголовок» прооблемы. Кого-то увольняют, арестовывают, сдают Севастополь в аренду. Сама же проблема остается.

В общем, ситуация выглядит так, как будто власть давит на газ и на тормоз одновременно. Это означает, что скоро придется определиться, куда же все-таки давить. При этом, донецкие как будто не замечают, что повторяют все циклы Кучмы. В конце концов, Кучма жив, можно было бы и поинтересоваться у него чем все закончилось.

Так называемое население страдает при любой фазе политического цикла. В наших интересах не сменить очередную «диктатуру» на очередную «демократию», а вообще остановить этот процесс. Это делается путем ограничения власти.

Наша власть занимается всем — повышает рождаемость, летает в космос. Когда мы поймем, что мы как-нибудь сами с этим справимся, наступит долгожданный «порядок».

Джерело: "Ліга"

кучма янукович суспільство політика концепція економіка