Громадськість почули. Мобілізованих журналістів готують стати прес-офіцерами
Вчора Міноборони запустило тренінг для мобілізованих журналістів, які тепер нарешті будуть працювати за фахом в зоні АТО. Чим будуть займатися журналісти на передовій, кому довірять військову таємну і для чого потрібні каски 1948 випуску - в репортажі Телекритики про перший день навчання прес-офіцерів.
Четырехдневный тренинг презентовали заместитель министра информационной политики Татьяна Попова, замминистра обороны, руководитель аппарата МО Петр Мехед, помощник министра обороны, пресс-секретарь полковник Виктория Кушнир и другие, как принято писать в таких случаях, официальные лица.
Обещали еще и депутата Мустафу Найема, но журналист опоздал почти на полтора часа и пришел, когда официальная часть, открытая для присутствия «гражданской» прессы, уже закончилась.
Так что Найем делился своим опытом с будущими пресс-офицерами уже в закрытом режиме, также как и Владислав Селезнев, Андрей Лысенко, Ирина Федорив и другие специалисты.
Первая и пока единственная группа обучающихся военной журналистике состоит из сорока мобилизованных – и пока ждали появления спикеров, я поговорила с некоторыми из них.
36-летний Антон из Днепропетровска – доброволец, уже прошел учебку на полигоне ВДВ, получил специальность «гранатометчик» и подал резюме на конкурс, объявленный Минобороной, потому что до «войны» работал оператором 11-го канала, в том числе снимал на передовой.
- Я приехал прямо с учений, так что с полным набором притащился: за каску расписался на полигоне, спальник, каремат – все с собой. Если бы не друзья в Киеве, я бы приехал на тренинг увешанный, как новогодняя елка.
В разговор включился 40-летний Александр, мобилизованный в последнюю волну, на гражданке – сотрудник пресс-службы Фискальной службы Хмельницкой области, - он в зоне АТО еще ни разу не был:
- Вообще-то в аттестате написано, что каска стоит 2 гривны. Мне выдали каску 48-го года, с красной звездой. Я ее друзьям уже подарил, может, занесут на Андреевский спуск, продадут как сувенир.
Антон оживился.
- А у меня – 1953 года, я даже не глянул в листок, сколько она стоила. Если правда две гривны – я б ее там в Житомире кому-нибудь отдал, пусть бы борщ варили в ней. Она отлично для этого подходит. У этой каски реально одно назначение: сверху на нее рюкзак положить и на полигоне сидеть удобнее.
- А на прострел она как?
Антон: Да никак. Ее молотком можно «провались», а уж пуля навылет ее пробивает. Мы свои на полигоне запускали: под нее взрывпакет подкладывали – и летит она вверх феерично, метров на десять.
Разговор поддержал Алексей, молодой киевлянин, уже отслуживший целый год в составе 72-й бригады. Он воевал и под Мариуполем, и в Луганской области, демобилизовался – а теперь подал резюме и снова идет на войну.
– А я свою со скуки расстрелял из пистолета, – и похвастался фотографией в телефоне: действительно каска с двумя дырками. Алексей в гражданской жизни вообще не имеет отношения к СМИ. - На гражданке я в торговле работаю, продаю фототехнику, но снимаю как любитель. Но я увидел вакансию, мне это интересно – решил идти. Пришел, подписал добровольческий контракт и приехал на тренинг. Дорогу знаю, секс люблю, как говорится в анекдоте.
- Не насмотрелись?
Алексей: Сквозь объектив еще не видел. А что? На войне не скучно.
Антон: А у меня дети, старшему четырнадцать, надо о будущем думать. Не хочу я второго Приднестровья или Осетии здесь. Надо это закончить.
- Вы думаете, конфликт можно закончить военным путем?
- Да, сейчас я вижу только один путь – полное освобождение Донбасса. Я думаю, что они не остановятся, если их не остановить. Поэтому нужно идти.
- А жена как ваша к этому относится?
- Да она волонтер.
Разговор прервался – в аудиторию, занятую будущими пресс-офицерами и любопытными курсантами военного института, которые учатся на факультете военной журналистки и засели на галерке, вошел офицер и отдал приказ встать. Все встали. После пары минут сели – оказалось, фальстарт. А потом еще раз встали, когда спикеры наконец собрались почти полным составом – жаль, конечно, что Мустафа опоздал и его не поприветствовали вставанием.
Перед началом собственно тренингов выступили Татьяна Попова, рассказавшая о том, как и чему будут учить пресс-офицеров, представитель банка «Авант», который передал 24 камеры для работы в зоне АТО, а также представитель МТС Виктория Рубан, которая рассказала о ненадежности мобильной связи, о ее непригодности для работы военных, в том числе военных журналистов, а также о том, что более надежной связью является CDMA, которую сложнее отслеживать. МТС, кстати, передал для слушателей 40 модемов для мобильной связи.
Специалисты из МТС также будут читать для будущих пресс-офицеров курс по информационной безопасности и безопасности связи в зоне боевых действий. Каждое выступление оканчивалось фразой «Слава Украине!» - зал стройно, по-военному отвечал: «Героям слава!».
Виктория Рубан, МТС, рассказывала о недостатках мобильной связи в условиях войны.
Татьяна Попова более подробно рассказала о некоторых правилах работы будущих пресс-офицеров:
– Я хотела бы начать вот с чего. Война гибридная, а жертвы реальные, и началась она именно с войны информационной – первое, что сделали боевики, это захватили телевышки и кабельные сети. Так что информационная составляющая этой войны – одна из главных. Хотелось бы также сказать, что ваши материалы будут публиковаться не только в наших военных ресурсах, но и будут раздаваться другим каналам, фотографии – для других СМИ. Вы будете демонстировать всему миру, как Россия искажает информацию, рассказывая о распятых мальчиках и обстреле остановки в Донецке, до которой мы даже не могли дострелить. Ваша цель – рассказывать правду. До сегодняшнего дня этим занимались волонтеры, такие как "Стопфейк", но сейчас мы хотим, чтобы государство это делало на своем уровне с вашей помощью, и журналистов, и пресс-офицеров в одном лице.
Еще один недостаток, который у нас был до сегодняшнего момента – это недостаточное количество информации из зоны АТО и то, что мы совершенно не управляли информационными потоками. Нам очень нужно больше материалов, профессиональных, интересных с передовой.
Ваши сюжеты, ваши материалы могут быть использованы на ССN, BBC, и других каналах.
Работать по подготовке журналистов будет Виктория Кушнир, представители Украинского кризисного медиацентра, которые нас активно консультируют, также в программе закрытого тренинга будет читать лекцию руководитель киевского бюро информации Reuters Cергей Каразий, он работал и в зоне АТО, и в Ираке, и военным журналистом, и прикомандированным журналистом. Также вам расскажут о работе в социальных сетях, с аккредитованными и прикомандированными журналистами. Вам предстоит работать с иностранными прикомандированными журналистами. Также вы должны знать, что Министерство обороны наконец начало выпускать пресс-карты аккредитации для журналистов, работающих в зоне АТО.
Такие пресс-карты существуют в зоне любого конфликта, к сожалению, почему-то они не были выпущены сразу. Они позволяют журналисту быть быстро идентифицированным и проходить блокпосты. Возможно, вам придется с ними работать, и вы должны знать, что обладатели пресс-карты прошли дополнительную аккредитацию в СБУ и Минобороны, и вашей задачей будет им оказывать всяческое содействие - а не бросать их в подвал (шутка). Получая такую карту, журналисты подписывают дополнительные обязательства по неразглашению определенной информации, - в частности, не имеют права указывать место расположения частей и другую информацию, составляющую военную тайну, - и в случае несоблюдения ими этих правил мы можем забрать эту карту.
Мустафа Найем расскажет более подробно о работе с прикомандированными, embedded- журналистами, и я немного в закрытой части тренинга. Но сейчас скажу, что в данном случае вы будете как раз исполнять обязанности пресс-офицера, а не журналиста. К вам приедет иностранный журналист, который имеет страховку жизни, который имеет специальный опыт пребывания в горячих точках, и ваша задача работать с ним как с прикрепленным журналистом. Такие журналисты подписывают дополнительный контракт, условия которого не раскрываются в прессе, но по нему у журналиста еще более жесткие требования к поведению и раскрытию информации, поскольку эти люди будут работать непосредственно на передовой. Я надеюсь, что в ближайшие недели мы запустим эту программу, для этого нужно будет еще несколько указов министра обороны, потому что выяснилось, что мы работаем в зоне АТО по указам, подписанным Саламатиным еще в 2012 году, поэтому мы его изменим, подпишем новый указ и сможем запустить программу, - рассказала Попова.
На этом официальная часть закончилась, и я уточнила у Татьяны, почему, говоря о прикомандированных журналистах, она упомянула исключительно иностранные СМИ.
- Мы планируем прикреплять и украинских журналистов. Проблема пока в том, что, насколько мне известно, только у одного украинского канала есть застрахованный журналист. Наши пресс-офицеры и так мобилизованы, они в любом случае находились бы на передовой. Журналисты телеканалов не мобилизованы – и если с ними что-то случится на передовой, министерство обороны должно будет платить им или их семьям компенсацию. Мы не готовы это делать. Если журналисты или телеканалы хотят прикрепить своего журналиста – они должны вести переговоры со страховыми компаниями. Мы готовы оказать любое содействие, насколько это возможно, но это должно быть решение собственников телеканалов. Я разговаривала с некоторыми редакторами новостей о том, что наверняка у групп телеканалов, холдингов есть страховые компании – могут ли они застраховать своих журналистов? А мне ответили, что им проще брать по подписке материалы Reuters или AP. Потому сейчас нам очень важно запустить программу для иностранных журналистов, они все затрахованы.
Нам очень нужно увеличить поток информации с украинской стороны, которой явно недостаточно, и мы проигрываем, особенно российским СМИ. У них эта программа прикрепления журналистов тоже работает – по-другому называется, и понятно, что они все работают в строгой государственной вертикали, но, тем не менее, она существует у них. У нас же этого нет. У нас вообще был период, когда журналистов туда не пропускали, и я билась, находила в инфоцентре РНБО, чтобы наши журналисты хотя бы засняли, как заходит российская техника. Не позволили нам этого сделать – и мы направили международников в Ростов, чтобы они подъехали с той стороны и снимали. Наконец-то мы ломаем эту систему, которая, повторюсь, работает еще по саламатинскому указу.
Пока все будущие пресс-офицеры пили кофе в перерыве, я увидела среди них знакомого журналиста, редактора «Газеты.юа» Дмитрия Гамаша, сейчас воюющего на Донбассе:
- Вы пошли воевать добровольцем?
- Нет, я мобилизован в сентябре прошлого года, и с 18 октября я в зоне АТО безвылазно. Это – первая вылазка, кстати.
- Теперь вы будете пресс-офицером?
- Как бог даст. Сейчас там я замкомбата танкового батальона, танкисты мы – загар видите? Меня, на самом деле, устраивает и то, чем я сейчас занимаюсь.
- Тогда зачем вы прислали резюме для участия в тренинге?
- Я не подавал документы. Это мои друзья отправили мое резюме. И я только сейчас понял, что тут происходит. Потому что мы там сейчас боевые дежурства несем, а мне разнарядку дали, сказали – езжай. Я и приехал, теперь слушаю. Конечно, я не против любой работы, она схожая, и не скажу, что мне воевать нравится – я же не готовился воевать, мне сорок лет и тридцать девять лет из них я был совершенно гражданским человеком.
- Как с обеспечением сейчас в армии?
- Я не знаю, как сейчас, но полгода назад мне выдали базовый комплект: берцы, комплект летней формы, верхнюю курточку, которая сейчас на мне, а потом выдали еще комплект белья. Но если бы не помощь волонтерских организаций, родственников, знакомых и, наверное, миллионов людей неравнодушных, то если взять бойца, одетого в то, что ему выдали ВСУ, он будет к зиме совершенно не готов. А если его одеть в то, во что экипировали его волонтеры – он в танк не поместится, не влезет просто. Зимняя обувь, системы защиты, - это все благодаря волонтерам у нас появилось. Сейчас они уже ищут возможность шить и форму – потому что одно дело форма для пехоты, а другое – для танковых частей: каждый день есть работы, каждый день мы в мазуте, форма портится. Но в целом они уже переключились с одежды и питания на более сложные вещи – системы точного наведения, тепловизоры, беспилотники, приборы ночного видения, и то, что нужно для самих боевых машин – техника старая, постоянно требует ремонта. Не скажу, что мы все ремонтируем сами, к нам приезжают ее чинить, но многое приходится делать и нам.
- А как обстоит дело с информацией в зоне боевых действий?
- Очень плохо. Там, где я нахожусь, в самой горячей точке, не работает ни один украинский канал – мы пробовали ловить их на любой прибор. Не работает. Разумеется, если тарелку поставить, то поймаем – но по аналогу нет ничего. Исключительно сепраТВ, российское ТВ и их сепаратистское радио. Мы там – кровавая хунта, и весь остальной набор фейков, которые мы знаем. Информацию мы получаем время от времени от тех знакомых, кто едет к организмам, которые на той стороне стоят, или волонтеры привозят несколько пачек газет и журналов свежих, или кто-то из наших едет в отпуск и привозит нам. Чтобы бойцы имели возможность что-то почитать. Электроэнергия не всегда бывает, про интернет молчу – мобильной связью действительно запрещено пользоваться, как рассказывала представитель мобильного оператора. И это правильно, конечно. Поэтому понять, что происходит, у нас там тяжело – ориентируемся на директивы, которые присылают спецсвязью, и по ним оцениваем ситуацию.
Пока мы разговаривали, перерыв закончился, и двери в аудиторию, где начал лекцию Мустафа Найем, закрыли. Дмитрий договорил и пошел к двери, но было остановлен суровой бабушкой в погонах, которая ему сказала: «Не стоит туда идти, подождите уже конца лекции – там депутат говорит». Но Дмитрий все же вошел послушать депутата. Бабушка осталась недовольна.
