Мета контролю - покращувати роботу, а не розвінчувати, як в Україні (ТОЧКА ЗОРУ)
У нас негатив смакувати люблять більше, ніж говорити про позитив. Таку точку зору висловлює засновник порталу про лібералізм Володимир Раппопорт.
Сначала история. Во времена съезда народных депутатов оказался в командировке на Алтае. Соседом в гостинице был старший лейтенант – крестьянский парень из Ивановской области, выбившийся в люди благодаря Советской армии. Все тогда смотрели заседания съезда. Часть делегатов поносили партию и власть, другая часть защищала. Естественно, наша реакция была противоположной. Ощущая, что такое соседство может быть тяжким, я, в ответ на очередную его реплику в защиту КПСС, ответил «в стране есть сила, которая ни за что не отвечает, но во все влазит, всем командует, всех сношает – называется КПСС. И это всем надоело». У соседа округлились глаза «так в армии то же самое – эти политработники, они ни за технику, ни за личный состав не отвечают, а всюду влазят, командуют, наказывают, да они …» Вечер был спасен.
СССР был строго иерархическим государством, и «контроллеры» в нем занимали место выше работающих. Попасть в номенклатуру для многих означало выдавать указания, карать и миловать, но не нести ответственности за результаты. Многочисленные контрольные ведомства (ОБХСС, КРУ, комитет народного контроля и пр.) нависали над работающим населением вместе с партийными профсоюзными, комсомольскими комитетами.
А теперь о современности.
Вместе с разрушением вертикали власти должны были бы уйти в прошлое и многочисленные контролеры. На практике их количество росло все время независимости. За борьбу с экономическими преступлениями взялись СБУ с милицией и прокуратурой, к ним добавились налоговая полиция, пожарные, санитары с ветеринарами, прочие строительно-экологические инспекции. Расформирование одной сопровождается появлением двух новых.
Вертикаль власти колышется, и контролеры конкурируют между собой. Предприниматель договорится с милицией – наезжает прокуратура. Получили согласование в одном ведомстве – другое подает в суд. В результате невозможно ничего сделать, стагнация экономики и эмиграция желающих работать в соседние страны. Все большая часть национального продукта перераспределяется от производителей к контролерам.
Вообще, нормальный контроль – часть управления. Его цель – улучшить работу, а не разоблачить. Создать условия, мотивацию, убрать помехи для производителя добавленной стоимости, а не мешать. Наш контроль родом из СССР, его цель – укрепить положение контролера в вертикали, про добавленную стоимость он не слышал.
После Майдана государственные контролеры, хоть и не так быстро, как обещано, но лишаются части полномочий и даже закрываются. Вот пытаются прекратить маски-шоу и распустить налоговую полицию.
Но свято место пусто не бывает. Их место быстро занимают контролеры из общественности. Число антикоррупционных, контролирующих и разоблачающих общественных организаций растет лавинообразно. Они также начинают конкурировать между собой и даже нередко разоблачать друг друга. «Общественными» они только называются - на самом деле они не живут на взносы своих членов. При росте численности, улучшается видимый достаток их руководителей (в сравнении с временем, когда они сами что-то делали), у организаций появляются офисы, сайты, средства связи и транспорт. Другими словами, инвестиции в общественно-контролирующий сектор значительно превосходят инвестиции в производство товаров и услуг.
В результате, желающие производить товары и услуги едут заграницу, а расследователи-разоблачители уверенно поднимаются вверх, их рейтинги растут, они избираются депутатами, входят в комиссии по назначению чиновников, правоохранителей, с ними (а не с предпринимателями или специалистами из экономики, науки) советуются иностранные дипломаты и депутаты.
Успешные предприниматели не пользуются уважением. Их прибыль, расширение бизнеса, удачные проекты не вызывают никаких позитивных эмоций, чаще – только негатив. Любой чиновник, наладивший работу на своем участке, обвиняется в криминале. Но разоблачение становится событием, его автор – ньюсмейкером.
При этом большинство не вдается в подробности сути разоблачаемого – действительно ли оно вредно, незаконно, станет ли лучше, если его устранить. Всплеск адреналина вызывает сам факт разоблачения, который, видимо, соответствует существующим общественным ожиданиям. Успешная разоблачительная деятельность повышает статус и видимое благосостояние. Сегодня для этого не надо становиться чиновником, в этом один из главных результатов Майдана.
У. Супрун жалуется, что не может провести конкурс на директора департамента министерства с зарплатой 50 тысяч гривен – нет претендентов. Зато организаций, контролирующих закупки лекарств, масса – и они обвиняют друг друга в проплаченности.
Разоблачитель обличает воровство в Автодоре. Оппонент предлагает ему пойти туда финансовым контролером – будет визировать все финансовые транзакции и не допускать воровства. «Нет-нет-нет», отвечает разоблачитель, «мы сайт откроем и будем на нем разоблачать коррупцию».
Как и отдельная фирма, общество успешно, только если в нем все заточено на производителя добавленной стоимости. В нашем обществе, надеюсь, что в результате тлетворного влияния совка, все заточено на контроле и разоблачении. Проблемы, как мы помним, в голове.
Люди хотят услышать не о новых источниках заработка, а о разоблачении воров. Для этого воров должно быть больше, а новые источники заработка не нужны. И для статуса антикоррупционеров не нужно, чтобы было лучше, нужно, чтобы все везде было неправильно и извращенно. Потому что при этом все, кто что-то делает – "нарушают", и для разоблачения не придется много трудиться.
В стране не может стать лучше, если это никому не нужно.
